lenalenkova.interview@gmail.com

L.LENKOVA: Митя, здравствуйте!

М. Лабуш: Добрый день, Лена!

L.LENKOVA: Мне приятно, что Вы сегодня являетесь моим Героем. Спасибо.

М. Лабуш: Вам спасибо, что позвали.

L.LENKOVA: Мить, готовясь к нашему разговору, просматривая информацию о Вас, я, признаться честно, была немного удивлена.

М. Лабуш: Чем же?!

L.LENKOVA: Начнём с того, что Вы достаточно узнаваемый актёр. Ваша фильмография насчитывает порядка пятидесяти картин. «Между нами девочками», «Горюнов», «Куба», «72 часа», «Команда восемь»… Не так давно вышел детективный сериал «Кумир» с Вашим участием…

М. Лабуш: Лен, смотрели? Извините, что перебиваю... Просто интересно.

L.LENKOVA: Да. Я на одном дыхании «прожила» все восемь серий, расследуя преступление вместе с Вашим героем – находчивым фотографом Костей Лопушинским. /Выдержав паузу, я не удержалась и добавила./ Финал, конечно, это что-то…

М. Лабуш: Неожиданный получился!

L.LENKOVA: Не то слово! Абсолютно! Знаете, я очень люблю детективы, мне нравится выдвигать версии, строить предположения и следить за развитием событий… И поначалу, меня не покидала мысль: «Ну, тут же всё ясно, как Божий день!».

М. Лабуш: Поначалу?! – с улыбкой на лице, уточнил актёр.

L.LENKOVA: Да, да! Именно поначалу! Но потом становилось всё интереснее и интереснее… Интригующий сюжет. Атмосфера того времени. Замечательная актёрская игра… Сошлось всё.

М. Лабуш: Спасибо.

L.LENKOVA: Вам, спасибо… Так вот, удивило меня то, что ввиду вышеперечисленных картин, актёр Митя Лабуш, остаётся некой «тёмной лошадкой». Полноценных интервью с Вами я не нашла. Есть какие-то высказывания, реплики… Не более...

М. Лабуш: Да-а-а… По-моему, целостных таких, прям и нет. Вы правы.

L.LENKOVA: Тогда давайте попробуем исправить эту досадную оплошность?!

М. Лабуш: Давайте попробуем! Давайте поговорим!

Забегая вперёд, скажу, – наша беседа с Митей пролетела, как одно мгновение… Мы говорили и говорили, не наблюдая часов. Это был увлекательный, местами смешной, временами грустный, кое-где сентиментальный, но невероятно искренний и отчасти поучительный диалог.

Митя бесконечно лёгкий собеседник, и я надеюсь, что мне таки удалось нарисовать его портрет посредством слов, передав весь этот неподдельный фейерверк эмоций.

В итоге интервью получилось очень большим, а что-либо убирать, сокращая реплики, не поднималась рука. Посидев, поразмышляв, я приняла, на мой взгляд, единственное правильное решение – изложить наш разговор в двух главах.

L.LENKOVA: Мить, какой Вы человек?

М. Лабуш: Нормальный я человек. /Резюмировал актёр./ На самом деле, очень сложно самому себе давать оценку.

L.LENKOVA: Согласна. Но, с другой стороны, кто, если не Вы? Вы же сами себя лучше знаете.

М. Лабуш: Честно?! Иногда, мне кажется, что я себя вообще не знаю… /В воздухе повисла секундная пауза, и спустя мгновение, Митя продолжил свой ответ примером./ Допустим, книга, да?! Человек, прочитав её, формирует своё мнение о том, какая она. Понравилась она ему или нет… Была интересной для него или же совершенно пустой…

L.LENKOVA: Книга, кого-то может за собой увлечь, а кто-то будет чертыхаться, с трудом осилив первую страницу.

М. Лабуш: Вы правы… Бывает, автор намеренно не озвучивает посыл, который был им вложен в текст... Для чего он это делает? Во-первых, для того, чтобы не загонять читателя в какие-то определённые рамки. Во-вторых, чтобы самому иметь возможность получить в виде обратной связи разностороннюю и объективную оценку своему труду… /Думает./ А, случается, и этот же самый автор создаёт свои произведения каким-то порывом. Сиюминутно. Вдруг. Ни с того ни с сего. Он садится и начинает писать, писать, писать… Словно ему на ухо кто-то что-то надиктовывает.

L.LENKOVA: Его настигает вдохновение.

М. Лабуш: Совершенно верно… Этот порыв, он подкупает. Эта внезапность, очаровывает, уводя за собой в иное измерение... Понимаете?! И, как мне кажется, я именно вот этим вот порывом, вот этим вот всплеском и живу. Сиюминутным запалом... Сейчас – ты один. Через полчаса, час – ты можешь кардинально измениться. Обстоятельства, как правило, всегда преобладают над нами. Тебя оценивают. Каждый по-разному. И у тебя самого мнение о себе же, в ходе каких-то жизненных ситуаций, складывается тоже неоднозначное… Поэтому сложно ответить на Ваш вопрос – какой я... В каких-то моментах, я нахожу себя плохим. А порой, смотрю: «Да, нет! Вроде ничего так, сойдёт!». Живу, опять же, как мне кажется, по совести, но иногда одолевают сомнения… Я думаю, это и хорошо – так себя ощущать. По крайней мере, МНЕ так больше НРАВИТСЯ: быть не одной какой-то нотой, не одним каким-то мазком на холсте, а иметь возможность ИМПРОВИЗИРОВАТЬ.

L.LENKOVA: Жить экспромтом?

М. Лабуш: Именно так. Ведь, по сути, В ЭТОЙ САМОЙ ИМПРОВИЗАЦИИ И ЗАЛОЖЕНА ЖИЗНЬ ВО ВСЕХ ЕЁ ПРОЯВЛЕНИЯХ.

L.LENKOVA: «Быть не одной какой-то нотой...». Вот, если провести аналогию и попробовать сравнить себя с музыкальным инструментом... Что это будет за инструмент? Мелодичная флейта или может быть звонкий барабан.

М. Лабуш: Любопытный вопрос! /Актёр задумался./ Разный я инструмент! /Пауза./ Это всё так индивидуально. Тональность, с которой мы зазвучим, от стольких факторов зависит. Ведь в разговоре с кем-то мы каждый раз выбираем тот конкретный инструмент, которым заиграем, зазвучим именно с этим человеком… С одним, ты будешь разговаривать так, словно играешь на флейте. С другим же, – достанешь «палочки» и зазвучишь барабанной дробью. Всё относительно. Знаете, актёрская профессия во многом состоит из наблюдений и очень занятно наблюдать за людьми в те моменты, когда им звонит телефон, и они берут в руки трубку… Лен, никогда не замечали, что с каждым позвонившим нам, мы по-разному общаемся?! Наш голос видоизменяется…

L.LENKOVA: Мне мой муж постоянно говорит: «В разговоре с мамой ты другая. Тебя не узнать!» /Улыбаюсь./

М. Лабуш: Вот! Мама. Друг. Любимая женщина. Начальник. Банковский работник. Коллега. Продавец в магазине… На протяжении всего дня мы контактируем с множеством людей. Мы меняемся, подстраиваемся, прогибаемся. Мы как раз таки импровизируем…

L.LENKOVA: «Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актёры. У них свои есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль…».

М. Лабуш: Классика... Видите к чему мы с Вами пришли?! Человек, он кто? Он ОРКЕСТР.

L.LENKOVA: Он же и дирижер. Он же и настройщик, регулирующий басы.

М. Лабуш: Да. И мне нравится такая жизнь!

L.LENKOVA: Полная экспрессии.

М. Лабуш: А почему бы и нет?! Мне нравится быть разным инструментом в этом повседневном оркестре жизни!

L.LENKOVA: Хорошо… Мить, Вы родились в Беларуси. В Минске. В актёрской семье… О какой профессии в детстве грезили?

М. Лабуш: Ой, кем я только не хотел быть! И пожарником, и милиционером… Но, в итоге профессия всё-таки перешла мне по наследству. Причём это произошло абсолютно неожиданно для меня, ибо я до последнего не собирался становиться актёром. И буквально за два месяца до поступления, всё изменилось.

L.LENKOVA: А кем собирались? Если не секрет.

М. Лабуш: Собирался быть режиссёром. Кинорежиссёром. Я хотел снимать кино. Готовился. Нашел подготовительные курсы. Пошел учиться... Мне нравилось. Было интересно. Каждое практическое задание превращалось в полезный бесценный опыт, где мы набивали руку, учились фантазировать, нестандартно мыслить, развивать своё воображение… Мы приходили в аудиторию, садились и нам каждому выдавали листочек с маленьким отрывком в пару строк. Без названия, просто отдельно взятый, вырванный из контекста фрагмент. По мотивам этого малюсенького абзаца нужно было написать самостоятельный рассказ, литературный сценарий на десять минут, при этом ещё нужно было успеть сделать раскадровку по кадрам. Расписать в таблице все технические моменты: операторскую работу, звук… На всё про всё отводилось четыре часа.

L.LENKOVA: Особо не раскачаешься.

М. Лабуш: /Митя кивнув, продолжил./ После очередного такого задания, когда работы были написаны и сданы, куратор, который нас вёл, позвал меня к себе на разговор. Я сразу же воодушевился… Мне тогда казалось, что я гениально придумываю истории... «Ну, всё! Заметили! Мой звёздный час настал! Сейчас мне скажут: "Мы берём тебя без всяких вступительных экзаменов!"» – с такими мыслями я зашел в кабинет.

L.LENKOVA: И?!

М. Лабуш: И услышал: «Знаешь, очень интересно написано. Только ответь, как ты собираешься это всё снимать?!»… А у меня там были прописаны какие-то сумасшедшие, просто грандиозные операторские планы… Мы посидели, помолчали и куратор говорит: «Мить, давай сначала на актёрский! Поучишься там, а потом, если что, всегда сможешь перейти на режиссуру»…

L.LENKOVA: Ой-ёй-ёй... Аккуратненько так, легонечко, с небес на землю.

М. Лабуш: Мне так обидно стало!

L.LENKOVA: Могу себе представить. Воздушные замки растворились в миг… Мить, а это стремление к режиссуре, чем было обусловлено? Вы хотели снимать кино, как Чаплин, Феллини, Скорсезе, Данелия, Тарковский… Как кто?

М. Лабуш: Хороший вопрос… Знаете, не было какого-то одного примера, одного какого-то режиссёрского стиля перед глазами. Вообще даже мыслей, как таковых: «я хочу снимать, как…» или же «я хочу быть похожим в своих работах на…» не проскальзывало. У меня было своё представление, своё видение, своё мироощущение … Сейчас, вспоминая те сценарии, а они у меня сохранились, я понимаю, что все эти истории были абсолютно разными по подходу, по стилистике: от спокойных и размеренных до каких-то динамичных и непредсказуемых... Я получал вырезку. Читал текст. И тут же у меня в голове возникала картинка – как я это вижу, как я это буду развивать... /Вздохнул./ Конечно, было досадно, но долго горевать я не стал, и вняв совету куратора, поступил на актёрский в Минске… Правда, потом, оттуда ушёл и поехал поступать в Москву.

L.LENKOVA:Ушли почему?

М. Лабуш: Мне чего-то не хватало. Казалось, масштаб не тот… Я был убеждён, что в Москве всё по-другому! Там огромное разнообразие мастерских и актёрских школ… Там большое количество Вузов: «ГИТИС», «ВГИК», школа-студия «МХАТ», «ЩУКА», «ЩЕПКА»... В Минске же была только одна Академия… Я был уверен, что именно в Москве меня всему научат! Я действительно так думал… Потом уже, через некоторое время, я понял, что ошибался, и что на самом деле всё зависит не от места, в котором ты учишься, а только лишь от тебя самого. Педагогика, безусловно, очень важна, но какой бы она хорошей и качественной ни была, всё равно свою судьбу, равно как и своё мастерство вершишь ты сам.

L.LENKOVA: Педагоги лишь открывают перед нами дорогу возможностей, но идти по ней, приумножая полученные знания, совершенствуя приобретенные навыки, должны уже мы сами… Не помню точно, кто сказал: «Можно всему научиться, но научить нельзя ничему».

М. Лабуш: Педагоги, в первую очередь, должны увлечь, зародить интерес к выбранной профессии. Они должны дать правильный толчок.

L.LENKOVA: Зажечь искру, которая в последствие превратиться пламя!

М. Лабуш: Именно… Приехал я, значит, в Москву. У меня была чёткая установка – поступить во «МХАТ», поэтому я сразу же целенаправленно пошел подавать документы в школу-студию. Подавал только туда, никаких других вариантов я даже рассматривать не хотел! Только «МХАТ» и точка. И вот прошел я первый тур. Затем второй. Третий. Выхожу на конкурс.

L.LENKOVA: На финишную прямую.

М. Лабуш: Да… А мне все всегда как говорили: «МХАТ – это блат! Туда невозможно попасть без протекции!». Я смотрю, – прошел же ведь, до конкурса опять же дошел, без всяких там связей… Выступил. Жду, наряду с остальными, оглашения результатов. Открывается дверь. Выходит человек и, зачитывая списки, пропускает мою фамилию.

L.LENKOVA: «На землю» второй раз уже больнее было падать…

М. Лабуш: Не то слово… Я был в совершенно подавленном состоянии. Вышел на улицу. Погода стояла такая мрачная, давящая, способствующая унынию… Первым делом, надо было сообщить домой. Возле школы-студии стояла будочка, где располагался телефон-автомат… Мобильные уже были, но связь была очень дорогой... Я зашел, всунул карточку, позвонил маме, сказал… не помню уже что… то ли я не прошел, то ли что меня не взяли... В этот момент связь обрывается. На карте закончились деньги, и я даже не успел услышать, что мама сказала мне в ответ на том конце провода. Начинается дождь. Сначала он застучал по крыше, потом по окнам побежали капли и на тротуаре появились первые маленькие лужицы. Я стою в этой будке, а из трубки доносятся длинные гудки «пиб-пиб-пиб», они замедлялись и замедлялись, уходя в вечность…

L.LENKOVA: У меня мурашки по коже, а в голове возникла та самая картинка! Москва. Тверская улица. Серое небо. Дождь. Люди, кто под зонтиком, кто, накрывшись кофтой или пиджаком, бегут к ближайшей станции метро. Будка. Оборванный разговор. Гудки. Печаль в глазах. Пустота... Несколько кадров из фильма.

М. Лабуш: Вы представляете?! Да! Это же абсолютная кино история! Вообще, в нашей жизни присутствует очень много подобных эпизодов, которые точь-в-точь можно окрестить «киношными». И эти жизненные ситуации, скажу я Вам, могут быть гораздо кинематографичнее, чем сам кинематограф… Порой, ты даже так придумать не сможешь, а если и придумаешь, то зритель обязательно тебе не поверит. /Пауза./ Я вернулся в Минск и немного похандрив, решил, что так просто я не сдамся и обязательно завоюю Москву! Год я усердно готовился к поступлению, параллельно снимаясь в кино. Нужны были деньги на поездку, на поступление и на само существование. Время пролетело достаточно быстро. Наступила весна. И вот я вновь еду в Москву, и поступаю, вот только не во «МХАТ», а уже в «ЩЕПКУ».

L.LENKOVA: Что готовили на поступление?

М. Лабуш: Когда во «МХАТ» поступал, то набрал много такого взрослого контента. Там… Мандельштама, к примеру... При этом совершенно не осознавая, что данный материал абсолютно не соотносится с моим типажом, внешностью… Поэтому во второй раз, я уже более основательно подошел к подготовке... У меня был Есенин. Небольшое стихотворение, буквально шесть строчек. У меня был монолог мечтателя из повести Достоевского «Белые ночи»… А чтобы Вы понимали, на поступлении просят подготовить прозу, читать монологи от первого лица нельзя… Я отступил от правил... И была басня Крылова «Любопытный». Причём тут я тоже решил соригинальничать и прочёл её, на минуточку, голосом Лукашенко.

L.LENKOVA: Да, ладно! Серьёзно?!

М. Лабуш: Да, да, да! /И тот час же, на какие-то считанные минуты, моим собеседником стал Александр Григорьевич./

«Приятель дорогой, здорово! Где ты был?» –

«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил;

Всё высмотрел; от удивленья,

Поверишь ли, не станет ни уменья

Пересказать тебе, ни сил.

Уж подлинно, что там чудес палата!

Куда на выдумки природа таровата!

Каких зверей, каких там птиц я не видал!...»

L.LENKOVA: И Вас взяли?!

М. Лабуш: Взяли!

L.LENKOVA: Когда первый раз ты поступаешь, но не проходишь, второй раз с каким ощущением ты туда идёшь: была ни, была или же с твёрдой уверенностью, что сейчас точно всё случится?

М. Лабуш: Конечно, с уверенностью! Но ещё помимо уверенности в тебе присутствует гремучий коктейль из дикого адреналина и безумного волнения. И, когда этот мощнейший допинг в тебе есть, допустимы лишь два варианта: либо ты опускаешь руки, либо ты действуешь. Я действовал.

L.LENKOVA: Вы поступили не в заветный «МХАТ», а в «ЩЕПКУ», попав на курс к Римме Гавриловне Солнцевой... Опять же, готовясь к интервью, я прочла о том, что Римма Гавриловна знала Ваших родителей… И, если сложить два плюс два, то можно выдвинуть некоторые предположения…

М. Лабуш: Я понял, о чём Вы! Нет, предположения в корне неверны! Немного не так всё было… Дело в том, что моя мама тоже училась в «ЩЕПКЕ». Училась у Хейфеца. К ним на втором курсе пришла Солнцева… Но так как мастерская под руководством Леонида Ефимовича была разделена на два состава, Римму Гавриловну взяли в другую группу. Не в мамину! Они с мамой, конечно же, пересекались, общались, но постольку поскольку, не более того. Вот! Это была предыстория. Возвращаемся к моему поступлению. (Улыбнувшись, Митя продолжил.) Приезжаю я в Москву. Подаю документы. И уже не в один Вуз, как тогда, а сразу в несколько… Моей целью по-прежнему оставался «МХАТ». Ни в какую «ЩЕПКУ» поступать я не планировал. Прошел первый отбор и в ожидании следующего этапа, уехал обратно в Минск. Дома мама, конечно же, начала меня расспрашивать, что да как. Рассказываю: «Во «ВГИКе» что-то прочёл… В «ЩЕПКЕ» что-то…» и тут, оборвав меня на полуслове, мама спрашивает: «В «ЩЕПКУ» ты прошел?». «Прошел!» – отвечаю. «А кто педагогом будет?»… «Какая-то женщина. Не помню кто!»… Мама стала перечислять имена и услышав фамилию Солнцева, я кивнул, сказав таким равнодушным тоном: «Ну да, вроде бы она»… Что тут началось! Мама учинила мне такой грандиозный скандал: «Ты что?! Бегом! Где телефон?! Ты не знаешь, ты не понимаешь, кто такая Солнцева!»… А я действительно не имел представления кто она такая! Ну, какая-то там Солнцева и Солнцева… Так, можно сказать с маминого «пенка» я поступил в «ЩЕПКУ». И не ошибся! Римма Гавриловна – просто великий педагог. Она магическая, завораживающая. Мне повезло. Повезло дважды, так как на нашем курсе была ещё одна «жемчужина», замечательнейшая – Евгения Олеговна Дмитриева.

L.LENKOVA: Прекрасная актриса... Однажды, увидев фильм Андрея Силкина «Заза» я окончательно и бесповоротно влюбилась в Азалию Викторовну, которую как раз таки великолепно сыграла Евгения.

М. Лабуш: Евгения Олеговна – неповторима, бесподобна… Я очень счастлив, рад и благодарен судьбе за всё. За Римму Гавриловну Солнцеву, за Евгению Олеговну Дмитриеву – за женщин, которые оставили неизгладимый след в моей жизни. Я несказанно благодарен маме за то, что она меня тогда отчитала, убедив пойти именно в «ЩЕПКУ».

L.LENKOVA: Иначе бы не пошли?

М. Лабуш: Думаю, да… И, кстати! Солнцева только спустя год узнала, чей я сын. У меня же фамилия папина – Лабуш, а мамина-то была Фёдорова. И уже будучи на втором курсе, Солнцева даёт задание: написать историю связанную с родителями. Я тогда ещё подумал: писать, не писать. Написал. Потом подхожу к ней, слово за слово... Она, когда узнала, воскликнула: «Боже! Митя! Почему ты не сказал?!». Я говорю: «Римма Гавриловна, ну, сказал бы я, а что бы это изменило?! Ничего!»…

L.LENKOVA: Цитата: «Римма Гавриловна Солнцева – это легендарный педагог, гениальная актриса, уникальная личность. Для огромного числа людей, имеющих отношение к театру и вообще к искусству, живущих по всей России и за её пределами, это не просто имя, отчество и фамилия. Это кодовое словосочетание, определяющее родство воспитания и единство понимания профессии».

М. Лабуш: Абсолютно. Величайший педагог.

L.LENKOVA: Мить наверняка был самый ценный совет, данный ею.

М. Лабуш: Был. И не один. Римма Гавриловна очень много всего важного говорила. Все занятия проходили в каких-то фразах века, в каких-то афоризмах. /Думает./ Как-то раз у меня возник сложный период в жизни. Был период какого-то выгорания и опустошения. Я, наверное, на недели две тогда перестал учиться. Были проблемы… Помню, Солнцева мне сильно помогла. Мы созванивались. Разговаривали. И она как-то произнесла такую вещь: «Митя, вот это всё, что внутри тебя сейчас происходит, это всё необходимо выплеснуть в работу, в профессию. Подсобрать и направить эту энергию на созидание... Не позволяй ей разрушать тебя! Отдайся всецело работе! Переключись!»… Такими были её слова.

L.LENKOVA: Помогло?

М. Лабуш: Да, помогло. Стало намного легче.

L.LENKOVA: А в каком состоянии работается наиболее продуктивно? Когда в жизни такой раздрай, чёрная полоса или наоборот, когда тишь да гладь?

М. Лабуш: Раньше, я думал, что страдания облагораживают. Депрессия – это часть профессии, а депрессивное состояние – это такой правильный, внутренний образ. И весь первый курс я нёс это убеждение в себе. Ходил, погружённый в свои мысли, со страдальческим подавленным видом. Был таким хмурым Гамлетом… Так продолжалось, пока однажды в коридоре меня не остановила Дмитриева. «Значит так, Лабуш, чтобы это выражение лица я в институте у тебя больше не видела! Приходишь и все свои проблемы оставляешь за дверью!»… Вот Вам и ещё один дельный совет... И, по сути, он касается не только моей профессии, но и применим к другим. Чтобы не случилось у тебя в жизни, надо уметь уходить от проблем, переключаться…

L.LENKOVA: Но согласитесь, это очень тяжело!

М. Лабуш: Тяжело. Безусловно. Но возможно… Знаете, только научившись оставлять всё позади, мне стало намного проще приходить на площадку, в гримёрку, на репетицию, думая лишь о роли. В этом я открыл для себя настоящий кайф! Ты словно окунаешься с головой в другой мир. И сейчас, я могу сказать совершенно точно, что это именно то, почему я в профессии, почему я актёр. Работа – вызывает у меня бесконечное удовольствие. Это моя гармония. Это то, что мне нравится… И отвечая на Ваш вопрос – лучше, конечно же, когда в жизни у тебя тишь да гладь, когда не нужно ничего оставлять за дверью.

МИТЯ ЛАБУШ