2 ЧАСТЬ | ПРОДОЛЖЕНИЕ
L.LENKOVA: Артём, прежде чем продолжить наш разговор, я бы хотела поздравить Вас с большой премьерой! 18 мая стартовал показ драматического сериала «Плейлист волонтёра».
А. Федотов: Спасибо!
L.LENKOVA: Это экранизация одноимённого романа Мршавко Штапича, описывающая реальные истории от участника поисково-спасательных работ.
Картина набирает обороты. На прошлой неделе вышел четвёртый эпизод. Появляются зрительские отзывы. Одни не понимают — зачем была нужна эта напускная мрачность, давящая атмосфера утопии. Другие же, наоборот, подчеркивают уникальность сериала, называя его главным событием сезона…
А. Федотов: Лен, извините, а Вы смотрели?
L.LENKOVA: Смотрела.
А. Федотов: И как Вам?
L.LENKOVA: Мне кажется, это поучительное кино. История про людей и для людей. История поломанных человеческих судеб. Картина отражает нас и наше поведение в обществе. Это близкая история для вовлечённых и эмпатичных.
А. Федотов: Эта картина для всех, про всех и про каждого. Это крайне необычный взгляд на то, как работают и что из себя представляют волонтёры как таковые. Ведь они другие, отличные от нас люди. У них жизнь другая. Всё другое! У них другое отношение к привычным вещам. Они живут другими законами и с совершенно другой ценностью времени. «Что такое для нас: секунда, минута или две?» «Ничего!» — мы обесцениваем время, проводя его понапрасну. А для них, для волонтёров, эта каждая секунда, эта каждая минута — это чья-то человеческая жизнь.
с Иваном ЯНКОВСКИМ
L.LENKOVA: Миг длиною в вечность.
А. Федотов: Абсолютно! Осознание ценности самой жизни в «Плейлисте волонтёра» заложено очень и очень глубоко. Это совершенно удивительная работа Максима Свешникова — режиссёра картины.
Знаете, Максим умеет удивлять! Умеет удивлять не только зрителей, но и нас, актёров, которых приглашает на ту или иную роль. Удивлять материалом, который выбирает. Он всегда удивляет! У него это невероятно получается. «Нефутбол», «257 причин, чтобы жить», «Контейнер»… Он снимал эти картины, совершенно точно зная, почему эта история именно сейчас должна случиться, почему именно сейчас она важна и столь необходима. И каждый раз материал предложенный Максимом становится чем-то таким, чего ещё не касались, чего ещё не трогали, на что ещё даже не смотрели. Это безумно интересно! «Плейлист волонтёра» — раскрывал в каждом из нас что-то такое… /Актёр задумался./ Я не знал, что я так могу… Я не знал, что я готов на такие испытания…
L.LENKOVA: На какие?
А. Федотов: Лезть в холодную воду в декабре, лазить по лесу, заползать в болото, быть в пиявках целую ночь… Меня эта история поглотила, она перевернула моё сознание, обнажила душу. После неё я вышел другим…
L.LENKOVA: Шесть лет назад в моём городе пропал пятилетний мальчик. Вышел из дома и не вернулся. Спустя десять дней денно и ночных поисковых работ его нашли. /Пауза./ Поздно нашли. Потом уже, в ходе следствия неоднократно выяснялось, что мальчик, оказывается, был замечен то в магазине, то на конечной остановке автобуса. На него могли обратить внимание взрослые. Могли. Но не обратили. И это самое страшное, и именно это привело к трагическому исходу. Поэтому, несомненно, такие фильмы необходимы. Они воспитывают в нас участливость и не безразличность. Они действительно меняют нас, наше отношение к жизни. Они однозначно несут свет.
А. Федотов: Всё верно. Эта картина несёт свет, она несёт любовь: любовь к себе, любовь к другому человеку, сострадание к его ситуации, к его чувствам, к его горю. Когда хочется пойти и помочь, а не проходить мимо.
L.LENKOVA: Что ж, вернёмся к Вашему творческому пути. С момента окончания ГИТИСа до попадания в московский театр «Мастер» прошло два года. Для Вас, как Вы сами сказали, это было время скитаний, поиска себя.
А. Федотов: Да. Это был интересный период.
L.LENKOVA: Ещё он был обусловлен отъездом из России и попыткой найти себя в Голливуде.
А. Федотов: Всё верно.
L.LENKOVA: И так как Вы хорошо учились в школе, то, смею предположить, с английским проблем не возникло.
А. Федотов: Да-да-да, с английским было нормально. Проблем не испытывал.
Я уехал в надежде перемен — попытаться там найти себе место. Посмотреть на то же самое производство, так сказать, под другим углом. Ведь кино снимают везде! Вроде бы и камеры, и штативы, и свет везде одинаковый, но при этом в Голливуде истории получаются качественнее, лучше, продаваемее и более финансово успешнее.
L.LENKOVA: Подход другой?!
А. Федотов: Ну, конечно. Всё зависит от людей! Всё зависит от производства, которое там поставлено не на поток, а всё-таки на эксклюзив. Из года в год каждая киностудия, а их по пальцам обеих рук можно пересчитать, пытается сделать эксклюзивный прорыв. Они встречаются друг с другом «лбами» на «Оскаре», на Берлинском кинофестивале, на Венецианской дорожке… Везде! И каждый раз, заметьте, «бодаются» одни и те же, пытаясь превзойти друг друга — у них это здорово получается! Хотя, казалось бы, режиссёры, актёры одни и те же. Раз в пять лет появляется новое лицо, и оно тут же становится удивительным открытием…
L.LENKOVA: Загорается звезда.
А. Федотов: Да. Как, например, произошло у Тарантино с Кристофом Вальцем. Не известный австрийский актёр вдруг в одночасье стал популярным и востребованным. Человек в пятьдесят с чем-то лет раскрылся. Удивительно!
L.LENKOVA: И этот случай в кинематографе не единичный, взять хотя бы Лесли Нильсена или Моргана Фримена, которым тоже было за пятьдесят, когда их имена стали у всех на слуху.
А. Федотов: Да!
L.LENKOVA: В книге Дарьи Златопольской «Важные вещи» в главе «Успех» Карен Георгиевич Шахназаров приводит в пример слова Армена Борисовича Джигарханяна: «Самый прямой путь к успеху — самый длинный» и сразу же поясняет: «Не пытайтесь достичь успеха слишком быстро. Вложитесь в него и тогда, возможно, он вам улыбнётся». С Вальцем, Нильсеном, Фрименом произошла схожая картина — им всем улыбнулся оглушительный успех, к которому они шли долгие годы...
А. Федотов: За этим интересно наблюдать. Это же непостижимо! На кастинг приходит артист, пробуется и вдруг режиссёру, каким-то невероятнейшим образом, удаётся разглядеть то, что прежде другим — не удавалось.
L.LENKOVA: И артист попадает на вершину звёздного олимпа, а вместе с ним и режиссёр получает все лавры.
А. Федотов: За этим я поехал — за возможностью посмотреть на этот процесс воочию. Я искал что-то такое новое, хотел почерпнуть какую-то полезную информацию для себя и действительно убедился в том, что там другая система образования. Там всё по-другому. Там совершенно по-другому работает актёрская история.
L.LENKOVA: Артём, а сколько Вы прожили в Голливуде?
А. Федотов: Почти год. Я работал, параллельно учась в Университете.
L.LENKOVA: Вы говорите: «там система образования другая». Какая? Она лучше или хуже отечественной?
А. Федотов: /Актёр задумался. / Не могу Вам ответить. Я не знаю — лучше она или хуже. Она просто другая. Это абсолютно другой подход к образованию артиста. Там люди не поступают как актёры в институт актёрского мастерства — у них такого нет! У них там есть курсы. То есть ты можешь прийти, оплатить полгода - год обучения у такого-то мастера, выбрав из набора дисциплин именно те, которые тебе пригодятся. В основном это: актёрское мастерство, сценическая речь и работа с камерой. Учишься. Проходит год, другой — у тебя начинает получаться. На пробах ты что-то здоровское выдаёшь — тебя замечают и спрашивают: «А Вы можете кататься на лошади?». Ты отвечаешь: «Нет, но я вот прям сейчас, вот прям сразу начну учиться!». И пока идёт подготовка к фильму, ты спокойно подготавливаешься к роли, приобретая необходимый дополнительный навык. Ты стабилен, потому что уже точно знаешь, что через полгода вступишь на площадку в таком-то костюме, с такими-то физическими данными, со знанием текста… И ты точно знаешь, что к этому времени все цеха, задействованные в производстве, будут максимально готовы, все тонкости будут тщательно продуманны и соблюдены. Тебе комфортно будет ощущать себя на съёмочной площадке и останется лишь войти в кадр и предельно убедительно сыграть своего героя.
Понимаете, в Голливуде всё поставлено на финансовые рельсы. Там кино снимается строго по секундам, по минутам, слово в слово, потому что это большой режиссёрский, продюсерский, сценарный проект, в котором участвует огромное количество людей за очень большие «бабки». И все эти люди делают свою работу исходя из принципа: сколько ты приобретёшь или сколько ты потеряешь из того, что ты вложишь. Там все работают с полной отдачей на сверхрезультат. /Вздохнув, Артём добавил./ Вот это кардинальное различие между российским и американским кинематографом.
L.LENKOVA: Знаете, я люблю кино, я смотрю кино и, мне кажется, что российский кинематограф уже начал меняться. Индустрия развивается семимильными шагами. Тому в подтверждение очень большое количество качественных картин, которые вышли, там, за последние пять лет. В том числе и с Вашим участием: «Хрустальный», «Вампиры средней полосы», «Плейлист волонтёра», о котором мы сегодня уже говорили. Реалистичные съёмки, максимально точно подобранные локации, четко простроенный сюжет, блестящие диалоги, прекрасная операторская работа, талантливая игра актёров…
А. Федотов: Само собой. Столько времени прошло — пятнадцать лет.
L.LENKOVA: Артём, помимо учёбы, Вы ещё в Голливуде работали.
А. Федотов: Да. Я готов был браться за всё что угодно. Молодой да отчаянный я буквально рвался на площадку. Как сейчас помню, за восемь долларов в день я работал разнорабочим на площадках разных картин — мелко бюджетных, крупно бюджетных. Переносил кабель, ставил коробку, приносил кофе...
L.LENKOVA: А в какой момент Вы поняли, что надо возвращаться?
А. Федотов: Ну, во-первых, у меня заканчивалась виза. А во-вторых, при большом желании можно, конечно же, было там на месте что-то придумать… Но… Я же поехал туда не на экскурсию и не на отдых. Я поехал учиться, работать и, должен сказать, это был очень неблагоприятный труд. Бесконечная гонка. Не было ни минуты покоя. Остановился, считай, всё — проиграл.
L.LENKOVA: Почему?
А. Федотов: Потому что за моей спиной стояло восемь мексиканцев, шестнадцать китайцев и ещё триста нелегалов, которые были готовы за меня выполнять эту же работу втрое дешевле. Понимаете?! Возможно, у человека, который там живёт, есть время выдохнуть, проанализировать свои действия, но я понимал, что моё время строго ограничено. У меня на всё про всё было только десять месяцев. Если бы я чего-то добился за это время — получил бы роль или меня бы заметили, или взяли бы уже на повышение в какой-то большой проект... Если бы был какой-то прогресс я бы, наверное, остался… Хотя… Нет… Я бы всё равно вернулся! Наверное, всё же тогда я был попросту не готов к каким-то глобальным переменам в своей жизни... Да и сейчас не готов. Не подходит мне эта голливудская история! Находясь там, мне не хватало чего-то неуловимо российского, русского. Чего-то такого моего, чего-то такого родного.
И я вернулся, продолжив своё обучение уже в режиссуре.
L.LENKOVA: Вы возвращаетесь в Москву, и в Вашей жизни случается театр «Мастер». Расскажите, как произошла ваша встреча?
А. Федотов: Театр «Мастер» организовали МЫ — собрались определённой компанией энтузиастов и решили, что будем существовать антрепризой, будем ставить спектакли, которые нам интересны.
L.LENKOVA: Дефиниция, которую я сейчас прочту, изложена на сайте театра: «Театр “Мастер” ставит задачу реализации креативных идей молодых режиссёров. Профессиональная позиция, наилучшим образом характеризующая коллектив “Мастер” — вечная актуальность классического театра, новаторские перспективы современного театра и отлаженный механизм работы труппы»...
А. Федотов: И мы следовали в этом направлении. Нам очень повезло повстречать на этом, нашем пути потрясающего режиссёра Сашу Марина, который писал удивительные вещи. С английским и французским у него было всё хорошо, поэтому он с лёгкостью делал инсценировки для наших спектаклей, переводя их с оригинала. Долгое время Саша жил и работал, по-моему, если я не ошибаюсь, в Монреале. Работал в Токио, в Нью-Йорке. В Канаде возглавлял театр, там жил, был главным режиссёром. По всему миру выходили очень крутые вещи под его началом. Потом он вернулся в Россию и присоединился к нам.
L.LENKOVA: В репертуаре театра значатся всего лишь две постановки: в первой Вы задействованы как актёр, а во второй уже как режиссёр.
А. Федотов: Да. Мы выпустили два премьерных спектакля: психологический триллер по роману Джеймса Кейна «Почтальон всегда звонит дважды», где режиссёром-постановщиком был как раз таки Саша и гламурно-авантюрную комедию «Не все дома» по пьесе Сергея Волынца, которую поставил я.
L.LENKOVA: Получается, это был Ваш дебютный спектакль.
А. Федотов: Да. Но, в 2012-ом году произошло много изменений. Финансирование театра прекратилось, хотя постановки были очень успешными. Мы все играли в удовольствие, а не ради, там, денег. Нам нравилось то, что мы делали. И действительно мы ловили от этого кайф! Но случилось то, что случилось — театр распался. /Пауза./ Потом уже, спустя какое-то время, нас просили возобновить деятельность, но всех так разбросало, что на тот момент просто физически не представлялось возможным вновь собрать нашу команду и продолжить творить тем же составом.
Эти четыре – пять лет, которые мы посвятили этому проекту, были очень насыщенными и интересными.
L.LENKOVA: А спектакли? Ведь актёрские составы были превосходные. Даниил Страхов и Ирина Низина... Эльвира Болгова и Александр Ефимов, Ольга Хохлова… Постановки могли же самостоятельно существовать.
А. Федотов: Так сложились обстоятельства. Но составы и впрямь были очень хорошими, Вы правы. /На миг задумавшись, Артём продолжил./ Формат антрепризы всё равно сейчас занимает большое место в театральной жизни. В антрепризе работают многие артисты из государственных театров, потому что нет никакой очередности игры, нет какой-то стационарности, тяжёлости, неповоротливости академического театра… И неважно… Будь то Театр Маяковского или Малый театр… Академический театр — это большая, огромная машина, там столько народа работает, ещё и веками начинает наслаиваться пыль от тяжести материала… Хотя у Евгения Миронова /Художественного руководителя/ как-то получилось сделать Театр Наций таким лёгким, воздушным, таким потрясающим. Быть может за счёт того, что периодически обновляется труппа — он задействует совершенно молодых, талантливых, прекраснейших артистов, и они «рвут» — что ни постановка, то какой-то разрыв. Ребята просто что-то удивительное творят на сцене.
L.LENKOVA: Для артиста лучше быть задействованным в академическом театре или же участвовать в антрепризе?
А. Федотов: Это индивидуальное дело каждого артиста. Кто-то не любит быть привязанным к определённому месту. Кому-то нужно больше свободы. А кого-то наоборот домашность прельщает, такая, как в театре Фоменко, например. Мастерская Петра Наумовича — в правильном понимании и в хорошем смысле этого слова «секта». Из своего актёрско-режиссёрского курса им удалось сделать невероятный театр с очень душевными постановками и с очень красивой сценографией. Там всё настолько органично! Они одна семья! Они очень серьёзная, классная, добрая, потрясающая театральная «секта».
L.LENKOVA: А если говорить о Вас, то для Вас что лучше?
А. Федотов: Антреприза лучше. Объясню почему. Потому что за три-четыре месяца ты делаешь что-то, посвященное чему-то и это что-то является отражение твоих сегодняшних мыслей. Это то, что волнует не только тебя одного, но и всех причастных к этой постановке. И вот спектакль рождается. «Вперёд!» — ты его выпускаешь и смотришь, как “этот ребёнок” живёт.
Для меня антреприза — более подходящая форма, более современная, нежели чем академический театр. /Пауза./ Самая главная проблема академического театра, на мой взгляд, знаете, какая — там все артисты друг от друга устали.
L.LENKOVA: Но в то же время это их дом родной. Это большая, огромная семья, а в семье бывает всякое, но, тем не менее, — там главенствует любовь, преемственность поколений.
А. Федотов: Согласен. Не просто же так этим театрам был присвоен статус «академический». Это традиции. Это многовековая история. Это громкие, выдающиеся имена. Это народные артисты, воспитанные тем поколением великих педагогов. На них это всё держится. Они несут этот свет. Они по прежнему служат театру. Но одно поколение неминуемо сменяет другое — приходят новые, молодые артисты и в театре они уже работают, а не служат…
L.LENKOVA: Артём, извините, что перебиваю, пока не так далеко ушли, давайте буквально на секундочку вернёмся к «Мастеру». В знак согласия актёр кивнул. Поправьте меня, если я ошибаюсь… В 12-ом году «Мастер» прекратил своё существование, параллельно с этим обрывается и Ваша театральная история. Я правильно понимаю, Вы сейчас вне театра?
А. Федотов: Да, совершенно верно.
L.LENKOVA: На театре поставлена точка?
А. Федотов: Нет, что Вы — стоит многоточие! Конечно, мне хочется вновь выйти на сцену и, я убеждён, что это непременно произойдёт. Всему своё время.
L.LENKOVA: Я прервала Вас на том, что новое, молодое поколение актёров приходит в театр работать, а не служить…
А. Федотов: Да.
L.LENKOVA: Но, если вспомнить изречение Михаила Семёновича Щепкина — одного из основоположников русской актёрской школы — «Театр для актёра это храм, это его святилище!». Разве в храме, в святилище можно работать?!
А. Федотов: Они — могут! Для них время идёт по-другому. Они современнее. Они уже мыслят, рассуждают иначе — гораздо быстрее.
Знаете, мой однокурсник Серёжа Посельский — актёр, театральный режиссёр и старший преподаватель кафедры мастерства актёра говорит: «Представляешь, приходит новое поколение, и на поступлении их программа длится не более двух минут!». Я спрашиваю: «Как так?». «Ну, вот так — они мыслят в формате «Тик-ток», как бы странно это не звучало. Один скетч — один прикол. Смешно! И на этом всё! Дальше тему никто не развивает. Нет целостности идеи. У них есть шутка — сыграл — стало смешно — всё».
Видимо стендап по такому же принципу работает. Хотя, не факт! Когда стендаперы большие концерты делают — они же развивают тему, раскручивают сюжетную линию, чтобы зритель представлял некую общую картину. Они рисуют жирными, хорошими мазками масляной краской. А эти, приходящие сегодня, мыслят гораздо быстрей и короче. У них односложные ответы. Их шутки становится не интеллектуальными, потому что рассчитаны на здесь и сейчас. То есть завтра эта шутка уже не шутка. Они читают Жванецкого и это не смешно! Честно, впервые… /Пауза./ Я был уверен, что Жванецкого в принципе нельзя прочитать так, чтобы было не смешно, а оказывается это возможно — у современной молодёжи это получается. И когда это всё видишь, становится не по себе.
L.LENKOVA: Каким, с точки зрения режиссёра, должен быть спектакль, чтобы зритель осознанно шёл именно на постановку, а не на артиста, задействованного в нём?
А. Федотов: Скорее всего, спектакль должен быть актуальным. На злобу дня.
L.LENKOVA: А как же отключиться от повседневных проблем?!
А. Федотов: А куда деть новостную ленту перед глазами?! /Улыбается./
L.LENKOVA: Об этом и речь! Мне, как зрителю хочется какой-то отрешённости, что ли, полного погружения. Я хочу так же, как и Вы в детстве с замиранием сердца смотреть на сцену.
А. Федотов: Вот это то, к чему в идеале мы стремимся каждый раз, когда приглашаем зрителя в зал — мы хотим, чтобы он, наш зритель, на какое-то время мог забыть обо всём, погрузившись в историю.
L.LENKOVA: В моей жизни схожие ощущения вызвали лишь три постановки. Это спектакль по Жану-Полю Сартру «За закрытой дверью» Рижского театра русской драмы. Спектакль Алексея Кирющенко по Уильяму Гибсону «Двое на качелях» в исполнении Татьяны Арнтгольц и Григория Антипенко. И зоринская «Варшавская мелодия» в постановке Сергея Дубровина с участием Нонны Гришаевой и Дмитрия Исаева.
А. Федотов: Тема любви всегда актуальна. Любовь, которой не хватает или любовь, которая переполняет. Рождается жизнь. Продолжается жизнь. Ради этого чувства люди живут. Люди умирают, держа друг друга за руки в любви. Пишут стихи, песни, пьесы от любви взаимной или, напротив, от любви неразделённой. Любовь — тема вечная.
L.LENKOVA: Вам, как режиссёру ближе современный или классический репертуар?
А. Федотов: Сейчас классику так интересно переделывают. Я был на «Мольере» — ребята настолько там разошлись, что дописали в стиле Жана-Батиста целый блок, минут на двадцать. Представляете?! И они так это сделали, так его «размотали» по сцене, что я, прям, сообразить не мог — сидел и думал — а как им это удалось?!
L.LENKOVA: Но ведь с каждым новым прочтение уходит суть.
А. Федотов: Знаете, нас учили — не вступать в соавторство с классиками! Но победа за теми, у кого история в руках! Почему бы и нет?! Главное, чтобы это актуально смотрелось и, было максимально близко к оригиналу.
L.LENKOVA: Артём, хочу ещё поговорить с Вами вот о чём. «Культура отмены» — явление, которое мы периодически наблюдаем в мировой истории. Сегодня эти запреты вновь обрели актуальный характер…
А. Федотов: Слушайте, скорее во власти что-то произойдёт, чем перестанут ставить Чехова, Достоевского, играть Чайковского, Рахманинова или Прокофьева. Как можно плюнуть на двести лет назад?! Это варварство какое-то! Человек стал великим — его признали, его почитали при жизни, его почитают после смерти, его знают больше ста, двух ста, трёх ста лет. И как его можно отменить?!
Набокова сколько запрещали?! И что, от этого что-то изменилось — нет! Он всё равно печатается, несмотря на всю сложность «Лолиты». Мало того он ещё и экранизируется.
Да, кого только не запрещали?! По-моему, у нас уже все были под запретом… И что… Гениальность берёт своё! Гении не умирают, они бессмертны! Они продолжают жить в своих произведениях. И потом, давайте не будем забывать, что любой запрет порождает интерес. Я хочу быть оптимистом и думать, верить, что спустя какое-то время, в результате этих самых отмен, возьмёт, да и «бомбанёт» по всему миру год русской культуры. Потому что невозможно отменить историю, в частности — историю искусства. НЕВОЗМОЖНО!
L.LENKOVA: А что для Вас свобода выбора?
А. Федотов: Свобода выбора… /Пауза./ Хороший вопрос. Артём погрузился в свои мысли и через какое-то время повторил. Что для меня свобода выбора? Далее вновь последовала небольшая пауза, а за ней ответ. Это когда НЕ ЛГУТ.
L.LENKOVA: Даже если эта ложь во спасение?
А. Федотов: Трудно сказать. Всё разбирается на частные случаи. Когда-то надо говорить правду, а когда-то нет. Не знаю.
Например, стоит ли говорить маленькому ребёнку о том, что погибла его мать? А если сказать — что из этого получится? С другой стороны — не станет ли хуже, если он узнает об этом позже и потом обвинит всех вокруг, обрушив своё негодование на тех людей, которые скрыли от него эту страшную правду?
L.LENKOVA: Палка о двух концах.
А. Федотов: Здесь нет пострадавших и выигравших. Ложь всегда приводит к одному и тому же. Мне кажется, ПРАВДА, она, ВАЖНЕЕ.
L.LENKOVA: Константин Аркадьевич Райкин однажды сказал, что в искусстве нет никаких «нельзя», согласны с ним?
А. Федотов: Ну, смотрите, у нас как бы видимой цензуры не существует. Вроде как у нас свободное сейчас общество — демократичное. Все всё могут сказать. Но при этом, как мне кажется, всё равно какая-то внутренняя самоцензура обязательно должна быть!
Гоголь ведь говорил: «Театр — эта кафедра, с которой можно сказать очень много важного и полезного». Наверное, внутри каждого актёра должен быть некий отсев. Должно быть чёткое понимание вещей: что такое важно и что такое полезно. Нельзя выходить на сцену Большого театра и крыть матом, даже если это очень красиво исполнено в арии. Люди тебя не поймут! Люди пришли в театр не за этим! Мата и в жизни, думаю, им хватает. Они пришли в театр за другим! Поэтому определённо должна быть самоцензура.
L.LENKOVA: А есть табуированные темы?
А. Федотов: Есть, конечно. Это насилие. Но опять же, смотря, в какой форме оно будет показано. Мы можем сейчас с Вами говорить про разные вещи.
Год назад мне предложили такую бытовую историю, абсолютно странную, непонятную. Я прочитал, и мне почему-то её захотелось сыграть.
L.LENKOVA: Про что она, если не секрет.
А. Федотов: История эта про отца педофила, основанная на реальных событиях. Это такой вызов для меня! Я согласился, потому что там надо было сделать максимально отрицательный образ этого отца, чтобы люди увидели и поняли, как это страшно... Невероятно страшно и что такое, к великому сожалению, в нашей жизни существует и это надо пресекать.
L.LENKOVA: Вы для себя нашли ему оправдание?
А. Федотов: Нет. Хотя в любой роли действительно нужно быть адвокатом своего же персонажа, чтобы оправдать себя в этой позиции, но в данном случае возможности такой не было. /Пауза./ Мне кажется, этому человеку найти оправдание нельзя, это просто невозможно.
L.LENKOVA: И последний, наверное, самый главный вопрос. Ваш папа, Артём, впервые увидев Вас в кино, помните, что сказал?
А. Федотов: Да. Я помню эти слова. Лицо Артёма посетила сентиментальная улыбка. Это случилось, когда я окончил институт. Тогда папа, впервые увидев меня в кино в главной роли, сказал: «Так! Всё! Я понял! Беру свои слова назад — никаких электриков тут не могло быть!».
L.LENKOVA: Дорого стоит, услышать такие слова от родного человека, который ещё совсем недавно был скептически настроен. Вам удалось не только отстоять своё стремление, но и доказать, что это желание было не пустой прихотью, а целью.
Артём, спасибо Вам огромное за этот разговор!
А. Федотов: Спасибо Вам, Лена!
с Михаилом ТРУХИНЫМ и Александром ОБЛАСОВЫМ
с Валентиной ГАРЦУЕВОЙ
с Юлией РУТБЕРГ
с Павел КРАЙНОВ
ФИЛЬМОГРАФИЯ АРТЁМА ФЕДОТОВА
«Плейлист волонтёра»
«Развод с препятствиями»
«Психология преступления /все сезоны/»
«Порт»
«Хрустальный»
«Регби»
«Нефутбол»
«Контакт»
«Сельский детектив»
«Идеальная семья»
«Возвращение»
«257 причин, чтобы жить»
«Чёрная лестница»
«Мажор-3»
«Ивановы-Ивановы»