ПОРТРЕТНОЕ ИНТЕРВЬЮ

30.03.2021

«ХОТЕЛОСЬ БЫ УМЕТЬ ТЕРПЕТЬ»

L.LENKOVA: Николай, добрый день!

Н. Иванов: Здравствуйте, Лена!

L.LENKOVA: Обычно разговор с моими Героями, Вашими коллегами по актёрскому цеху, я всегда начинаю с вопросов о Латвии, но с Вами мне бы хотелось немного отступить от правил и перейти к исключениям.

 Н. Иванов: Давайте попробуем!

L.LENKOVA: Давайте! О Латвии мы, конечно же, обязательно поговорим только немного позже.

Н. Иванов: Хорошо. У меня как раз будет время подумать, и развёрнуто ответить по существу.

L.LENKOVA: Философский подход?!

Н. Иванов: Нет. Совсем нет. Я просто стараюсь избегать однотипных ответов. Это неинтересно, на мой взгляд. Диалог, прежде всего, подразумевает под собой открытость, искренность в общении. В противном случае, зачем надо было на него соглашаться?! В этом кроется одно из проявлений уважения. Уважение к личности человека. Уважение к его труду и отвечать: «Да!», «Нет!», «Не знаю» было бы как-то неучтиво с моей стороны.

L.LENKOVA: У Сервантеса есть такое суждение: «По части учтивости лучше пересолить, чем недосолить»… Это как раз об этом?

Н. Иванов: Думаю, да. Видимо речь идёт именно об уважении к человеку. И действительно надо уважать любого человека. Кто бы перед тобой ни был, каким бы этот человек тебе не показался на первый взгляд – уважай его.

L.LENKOVA: Учтивость. Уважение. (думаю) И совесть. Ведь именно она диктует нам, как надо поступать в тех или иных ситуациях… Николай, как Вам кажется, такой человек, живущий по совести в сегодняшнем обществе он кто? Какой он?

Н. Иванов: Первое, что приходит в голову – это какой-то негромкий человек. Не кричащий человек, но не «Премудрый пескарь»…

L.LENKOVA: Из сказки Салтыкова-Щедрина?!

Н. Иванов: Да. Он не прячется, не зарывается в песок, проживая такую невнятную жизнь. Нет, он другой! (думает) Лена, знаете, совсем недавно, волею судьбы я встретил своего педагога Наталью Алексеевну Петрову и в разговоре, она сказала замечательную фразу: «Человек с вертикалью»… Важно, чтоб в тебе была эта внутренняя вертикаль. Человек с вертикалью, понимает, что в жизни есть вещи гораздо больше и важнее, чем он сам. Счастье принадлежать к этим вещам, прилепляться к ним... Чувствовать связь с ними –  с Богом, если называть вещи своими именами… Сейчас время такое громкое, стучащее. Время безумной саморекламы, эпатажа, самовыпячивания… И во всём этом шуме, совестливый человек он тот, кто будет сохранять покой и равновесие. Он не будет шуметь. Не будет попросту сотрясать воздух. Он не будет вмешивать свой голос в этот общий, чаще бессовестный, хор.

L.LENKOVA: Вы совестливый?

Н. Иванов: Учитывая то, что я постоянно делаю вещи, за которые потом совестно,  пожалуй, да, совестливый.

L.LENKOVA: Антон Павлович Чехов «Три сестры»: «Человек или должен быть верующим, или ищущим веры, иначе жизнь его пуста». В этом, как Вы сами говорите, стучащем и кричащем мире Вы верующий или ищущий веры человек?

Н. Иванов: Я верующий человек.

L.LENKOVA: А что есть свобода для верующего человека?

Н. Иванов: Для меня свобода, в первую очередь, – это свобода от греха. С возрастом, начинаешь понимать, что ты совсем не тот, каким самому себе хочешь казаться в своих же мечтах. Понимаешь, что ты слаб, что ты грешен, как и большинство людей. Как о том и говорит нам наша христианская вера, как о том и говорит Библия. Евангелие. Да! Ты такой, слабый, грешный человек. И эта свобода от греха – не что иное, как возможность хоть в чём-то не грешить. По крайней мере, стараться этого не делать. Эта свобода от греха, она, даёт ощущение приближения к Тому, ради Кого ты всё это и делаешь. Человек, который однажды столкнулся с этим ощущением, столкнулся в своей жизни с Богом, по большому счёту, будет всё время хотеть вернуться в то состояние чистоты, ощущения себя где-то дома, под крылом, под защитой, в безопасности и покое. Это возможно лишь при наличии свободы от греха. Эта свобода, к сожалению, в очень малой степени доступна человеку... (выдержав паузу, Николай добавил) Я свободу понимаю именно так.

L.LENKOVA: Какое качество, а может быть, качества Вам больше всего мешают в жизни, мешают обрести эту свободу?

Н. Иванов: В первую очередь, моя нетерпеливость. Хотелось бы уметь терпеть! Научиться терпеть. Это касается самых разных вещей, людей, обстоятельств. Любой человек устроен так, что рано или поздно ему кого-то придётся потерпеть. Представляю, что такое терпеть меня! (улыбается) Как в Евангелие говорится: «Претерпевший до конца спасётся». Терпение – это одно из важнейших качеств, которого мне не хватает. 

”

ДЛЯ МЕНЯ СВОБОДА, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ,

ЭТО СВОБОДА ОТ ГРЕХА.

L.LENKOVA: Николай, в 96-м году Вы приехали в Москву.

Н. Иванов: Всё верно. Это случилось неожиданно. Случилось летом 96-го года. До этого я жил в провинциальном городке, занимался в драмкружке, и не было никаких предпосылок к тому, чтобы я оказался в Москве, в одном из лучших театральных ВУЗов мира.

L.LENKOVA: Речь идёт о Высшем театральном училище имени М.С. Щепкина?

Н. Иванов: Да.

L.LENKOVA: До переезда,  какой Москва представлялась Вам? … Позволю себе привести пример. Мне она представлялась такой, какой была отражена в потрясающих советских кинолентах: «Девушка без адреса» и «Улица полна неожиданностей». Да, пусть это были далёкие 1956-57-е годы, но я её себе рисовала словами Лившица – полной друзей, большой, невероятно доброй, уютной, приветливой со всеми, тёплой «красавицей Москвой»… А какой её рисовало Ваше воображение?

Н. Иванов: Мои представления о Москве очень схожи с Вашими. Москва 50-60-х годов. «ВДНХ». (думает) Даже знаете какие-то кадры из «Свинарки и пастуха» проскальзывают, а это вообще получается начало 40-х годов. Такая сталинская Москва середины ХХ века из советских фильмов… Сама по себе Москва – невероятный, удивительный город. Город – личность, который заставляет к себе относиться по-особенному. В ней есть всё. Она очень разная. Каждый для себя может найти свою Москву. Её можно любить. Её можно ненавидеть…

L.LENKOVA: Я очень люблю Москву, а Вы?

Н. Иванов: И я её очень люблю. (улыбается) Я так надеюсь, что мне за 25 лет, которые я в ней живу, удалось найти именно свою Москву.

L.LENKOVA: Вы сказали, что приехали в златоглавую столицу летом 96-го года.

Н. Иванов: Да.

L.LENKOVA: Знаете, а ведь и я с родителями впервые побывала в Москве именно летом 96-го. У меня дух тогда захватывало от масштабности. Я помню до мельчайших подробностей этот первый день в Москве. Запах. Вкус. Шум. Огромное количество людей, машин…. Лил дождь. Небо было серое, но погода не могла омрачить того состояния восторга, в котором я пребывала. Конечно, эта была не та Москва с телеэкрана…

Н. Иванов: Согласен. Она казалась одной, а стала другой. Это была Москва 90-х. Москва каких-то толкучек и в то же время – простора и свободы. Она была крутая и одновременно какая-то жалкая и нищая…

L.LENKOVA: Она была чистой и грязной, с множеством бегающих бездомных собак. С музыкантами в проходах и с попрошайками у метро…

Н. Иванов: «Хот-доги» продавались на каждом шагу, стояли пивные ларьки. Бабушки, торговали с рук чем угодно. Бананы можно было купить прямо на улице…

L.LENKOVA: Мне сейчас вспомнился замечательный фильм Дмитрия Астрахана с участием Анны Легчиловой и Леонида Ярмольника «Перекрёсток».

Н. Иванов: Кстати да… Москва, конечно же, оказалась совсем другой. Тогда молодость всё перекрывала! Минусы, превращая в плюсы. Москва давала какое-то ощущение невероятного счастья, солнца, прекрасных людей вокруг – моих однокурсников, в которых я влюбился. Это такие люди, которых я подсознательно ждал и они случились в моей жизни. И это здорово!

L.LENKOVA: Поступив в Щепкинское училище, Вы попали в мастерскую к народному артисту СССР Виктору Ивановичу Коршунову. На тот момент, Вы имели представление у кого будете учиться?

Н. Иванов: Кто такой Виктор Иванович Коршунов я не знал, говорю Вам абсолютно честно. Не имел представления даже. Хотя мои родители знали. Дед и бабка – знали и говорили: «Как здорово! Это же тот самый Коршунов!».

L.LENKOVA: Это было чудесное время?!

Н. Иванов: Не то слово! Это было прекраснейшее время!

L.LENKOVA: Николай, на сегодняшний день Вы достаточно известный актёр. В Вашем послужном списке много характерных, запоминающихся ролей. Скажите, разочарования в профессии Вам знакомы?

Н. Иванов: О, да! Конечно же! В 2014-м году я ушел из театра. На тот момент, я получал второе высшее образование – богословское… Я просто разочаровался в профессии. Я ушел и не хотел в неё возвращаться. Я не мог видеть театр, меня от него воротило и это не образная фигура речи, так оно и было на самом деле. Я не понимал: «Зачем туда ходят люди?», «Что там делать?». Театр мне настолько надоел, что я не подходил к нему пять лет.

L.LENKOVA: А в кино похожее разочарование было?

Н. Иванов: В кино, слава Богу, таких моментов не было. Я люблю кино! Я до сих пор снимаюсь в кино с какой-то неподдельной радостью. Такой, знаете, детской, юношеской, студенческой радостью. «Ой! Меня взяли в кино! Меня утвердили на роль!» Каждый раз он как первый, хотя мною сыгранно уже приличное количество ролей, но подобные эмоции живут до сих пор.

L.LENKOVA: Кино для Вас это … ?

Н. Иванов: Это работа, любимая работа – она моя кормилица… Кино даёт возможность зарабатывать, кормить своих детей. Кино приносит популярность, а театр это очень затратная история. Ты играешь главную роль, волнуешься, выходишь к зрителю, тащишь эту главную роль на себе от начала и до конца спектакля, расходуешь огромное количество энергии, а результат – только на этот конкретный зал. В кино же ты затрачиваешь не меньшее количество энергии, но это какая-то другая энергия. Ты недолго её расходуешь в кадре. Это такая точечная, мозаичная работа и когда она складывается в единое целое, то на это всегда очень любопытно взглянуть, посмотреть, что же получилось в итоге. И потом, твою работу в кино уже видит не зал, а, условно говоря, страна. Может это цинично как-то звучит, но я сейчас действительно так думаю.

L.LENKOVA: Получается кино интереснее?

Н. Иванов: Конечно же, и намного! Во всяком случае, для меня это так, я совершенно искренне говорю и не стесняюсь этого. Ещё раз повторюсь, я люблю кино, а театр… Театр, в последнее время, недолюбливаю.

L.LENKOVA: Почему?

Н. Иванов: Может потому, что уже того, былого театра больше нет. А может потому, что я испорчен хорошей режиссурой Камы Гинкоса и Генриетты Яновской. Уж простите меня за такую прямоту.

L.LENKOVA: В Вашей фильмографии были режиссёры, которые давали ощущение некого полёта души, ощущение творческой свободы?

Н. Иванов: Довольно редко, но были. Может два, может три, может пять раз. Это совсем не значит, что все остальные работы были каторгой – нет... Да и если объективно, то дело тут даже не в режиссёрах, это что называется – звёзды сходятся. Режиссёр, сценарий, твоё внутреннее состояние, партнёры...

L.LENKOVA: Ещё Сергей Эйзенштейн говорил, что все составляющие важны. «И природа, и обстановка, и декорация к моменту съёмки, и сам заснятый материал к моменту монтажа часто бывают умнее автора и режиссёра».

Н. Иванов: Абсолютно. Всё складывается и когда это происходит, ты прям работаешь с таким удовольствием, и так это всё тебе нравится, так это всё здорово получается… Один из таких фильмов, безусловно, «Знахарь» 19-го года. Где всё сошлось, всё сложилось. Ярослав Мочалов, конечно, один из тех режиссёров, с которым мне хотелось бы ещё поработать… Ещё я бы очень хотел сняться в большом, в настоящем прокатном кино. Давно, кстати говоря, в таком не снимался. Бог даст, сбудется, всё ещё впереди.

L.LENKOVA: Ценность Вашей профессии, в чём заключается?

Н. Иванов: Очень хороший вопрос. Этот вопрос, точнее невозможность найти на него ответа, вытолкал меня когда-то из театра… В какой-то момент, я даже размышлял на тему: «Что такое искусство и зачем оно нужно, ну и моя профессия в том числе – зачем и кому она нужна?» И в своих размышлениях, сейчас уже, пришел вот к какому выводу – для меня самая интересная функция искусства, его назначение, его суть – это анестезия! Человек – существо одинокое, не всегда мы это понимаем, не всегда это чувствуем, но на самом деле это так. Мы рождаемся одни, и мы умираем одни. Бывают такие моменты, когда в нашу жизнь беспардонно врывает страх, растерянность. Чувство глобального, глубочайшего, пронизывающего одиночества – оно порождает в нас какие-то жизненные кризисы. Предположим, что в эти самые тяжелые моменты, человек приходит в театр или садится смотреть кино… Хотя, тут наверное, театр стоит выделить в большей степени, потому что действо происходит здесь и сейчас. Театр – это живое искусство… Так вот, человек смотрит, что происходит на сцене, он видит чью-то боль и начинает плакать или смеяться. Почему? Потому что он сопереживает! Потому что, кто-то написал пьесу и в ней отразил то, что отозвалось в нём, задело струны его души. Значит он не один в своих переживаниях, в своей боли и от этого становится легче. Это и есть анестезия.

”

ТЕАТР, в последнее время, НЕДОЛЮБЛИВАЮ.

Возможно, Я ИСПОРЧЕН ХОРОШЕЙ РЕЖИССУРОЙ

КАМЫ ГИНСОКА и ГЕНРИЕТТЫ ЯНОВСКОЙ. 

L.LENKOVA: Что ж от творчества перейдём к жизни. Вы многодетный папа…

Н. Иванов: Да. У меня пятеро детей.

L.LENKOVA: На Ваш взгляд, что самое главное в воспитание детей?

Н. Иванов: Любовь.

L.LENKOVA: Вы больше «папа – друг» или «папа – авторитет»?

Н. Иванов: Хотелось быть и «папой – другом», и «папой – авторитетом». Хотя и то и другое сложно, это то, что нужно завоевывать, над чем надо работать.

L.LENKOVA: Ваш досуг с детьми, какой он?

Н. Иванов: Разный. Мы ходим в парк, в кино, можем съездить отдохнуть на море, в зоопарк сходить, съесть мороженое… Даже на съёмки я их иногда с собой беру и на пробы. 

L.LENKOVA: Чем на сегодняшний день гордится Николай Иванов?

Н. Иванов: Давайте возьмём себя в руки! Чем гордиться?! Я рад, что на свете живу! Рад, что солнышко встаёт и садится, что дети растут, что людей много вокруг хороших, что Церковь есть, что небо голубое, что ветер свеж. Я стараюсь радоваться самым простым вещам. Что Бог так добр к нам – дуракам, и ко мне, дураку, в первую очередь. Я детям рад, что они в моей жизни есть. Работе радуюсь. Всему и за каждый прожитый день стараюсь благодарить Бога.

L.LENKOVA: И в заключение поговорим о Латвии. Бывали у нас?

Н. Иванов: Да, был один раз, в 2000-м году. Мы были на гастролях со спектаклем «Свадьба Кречинского», который поставил Виталий Мефодьевич Соломин – наш любимый Доктор Ватсон. Он его поставил, он же в нём играл главную роль, а мы, студенты Щепкинского училища, танцевали там кордебалетом и в спектакле играли далеко не последнюю роль. Так сразу похвастался Вам! (улыбается) Вот. Играли мы в Риге, а жили в Юрмале. Я тогда первый раз увидел море. Мне было двадцать лет. Это было удивительное ощущение, удивительная история. Я помню, как шел к морю, смотрел и не понимал, где же оно? А потом вдруг осознал, что я его вижу! На горизонте небо сливалось с морем, одно плавно переходило в другое… Я помню эти гастроли, мои первые гастроли в жизни. Было очень и очень здорово. Латвия к нам была такой приветливой. Помню, прекрасный город Ригу, вкусно пахнущую ароматом кофе с корицей. Помню, особый шарм этого красивого города… В Латвии мне очень понравилось.

L.LENKOVA: Слышали что-нибудь о Лиепае?

Н. Иванов: Я слышал, но не был. Перед интервью посмотрел на карте, оказывается город расположен на побережье Балтийского моря.

L.LENKOVA: Я живу примерно в пятнадцати минутах ходьбы от пляжа, а вот с окон моих родителей море видно уже невооруженным взглядом, только руку протяни.

Н. Иванов: Класс!

L.LENKOVA: Так что будем рады видеть Вас у нас.

Н. Иванов:  Спасибо за приглашение, при случае обязательно воспользуюсь.

L.LENKOVA: Спасибо Вам, Николай, за этот интересный разговор. Творческих успехов Вам, здоровья и всего самого наилучшего.

Н. Иванов: Спасибо. Спасибо, Лена, Вам за Ваши интересные вопросы. Видно, что Вы готовились, профессионально и ответственно подошли к делу. Видимо и Вы – совестливый человек, Вам Ваша совесть не позволяет отнестись к работе «спустя рукава». Мне это очень приятно. Мне это импонирует и сразу вызывает, какое-то ответное уважение. Спасибо Вам за это… Я Вам желаю хорошей весны, хорошего лета. Всем добра, солнца и тепла. Пусть всё будет хорошо! 

ФИЛЬМОГРАФИЯ НИКОЛАЯ ИВАНОВА

ОТЗЫВЫ

ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНО МНЕНИЕ КАЖДОГО!

ОСТАВЬТЕ СВОЙ ОТЗЫВ ЗДЕСЬ