ПОРТРЕТНОЕ ИНТЕРВЬЮ

19.06.2022

«Я ХОЧУ, ЧТОБЫ РЕЖИССЁР БЕЗ МЕНЯ НЕ МОГ»

L.LENKOVA: Добрый день!

 

Д. Прокофьев: Добрый!

 

L.LENKOVA: Сразу начну с вопроса. Как к Вам лучше обращаться: Дмитрий или всё же Дмитрий Викторович?

 

Д. Прокофьев: Обращайтесь по имени — Дмитрий.

 

L.LENKOVA: Договорились! Тогда, Дмитрий, как Ваши дела?

 

Д. Прокофьев: Спасибо, хорошо! А Ваши?

 

L.LENKOVA: Тоже неплохо. Благодарю!

 

Д. Прокофьев: Лен, вот мы с Вами сейчас обменялись любезностью, ответив на простой, располагающий к себе вопрос: «Как дела?».

 

L.LENKOVA: Конечно.

 

Д. Прокофьев: А не тут-то было!

 

L.LENKOVA: В смысле?! — опешила я.

 

Д. Прокофьев: Есть у меня один такой момент — иногда, когда меня «перекашивает», я стараюсь всем говорить какие-то добрые слова. Начинаю рассыпаться в комплиментах.

 

L.LENKOVA: На мой взгляд, это такой замечательный момент!

 

Д. Прокофьев: В-о-о-т! – утвердительно и протяжно произнёс актёр. Но! Я заметил, что люди в большинстве своём к этому просто не готовы. Они странно реагируют на это доброе отношение, и вопросы: «Как Ваши дела?» или «Всё ли у Вас хорошо?» немного шокируют их. А так как в России люди, так скажем, несильно доброжелательны друг к другу, очень интересно наблюдать за этой их реакцией… Я бы даже сказал — потрясающе наблюдать!

 

L.LENKOVA: Почему так происходит? Почему, казалось бы, учтивый и благожелательный посыл воспринимается со знаком минус?

 

Д. Прокофьев: Я как-то завёл об этом разговор и мне сказали, что в нашей северной, серой… в том смысле, что солнца очень мало… стране, иначе невозможно.

 

L.LENKOVA: Подождите, а разве жизнерадостность и открытость людей от климата зависит?!

 

Д. Прокофьев: Утверждают, что так! Мол, мало солнца, серотонина, и как следствие, недостаток положительных эмоций.

 

L.LENKOVA: Возможно. Но, если вспомнить уроки литературы, на ум приходят слова Пришвина: «Доброта — это солнце, которое согревает душу человека».  Солнце есть в каждом из нас. Оно кроется в приветливой улыбке, в дружелюбном отношении, во внимании и так далее.

 

Д. Прокофьев: Полностью согласен. Знаете, я даже вижу, что люди хотят, искренне желают быть добрыми, радостными, но что-то им мешает, что-то их останавливает. Хотя, стремление есть, а это значит, что и шанс есть!

 

L.LENKOVA: Опять же, как говорил советский русский писатель: «Нет ничего такого в природе прекрасного, чего бы не было в человеке самом — это поле битвы добра и зла. И человек только тем и человек, что борется и через борьбу становится победителем».

 

Д. Прокофьев: Всё верно.

L.LENKOVA: Дмитрий, Вы родом из Дзержинска.

 

Д. Прокофьев: Да. Из такого унылого, промышленного, химического города... Песня даже была: «Я узнаю тебя, Дзержинск, родимый мой, Столица химии и прочей там заразы…»… И, знаете, несмотря на эту «заразу» /Улыбается./ я не могу ничего плохого вспомнить про свой город. Не могу ничего плохого сказать. Потому что у меня он связан с детством, связан с моей юностью. У меня, как и у многих, было замечательное советское детство. Родители работали что папа, что мама на химических предприятиях. Я был ребёнком, по сути, предоставленным самому себе... Нет, я, конечно же, обещал родителям, что выходя со школы, пойду домой и буду усердно заниматься — делать уроки. Но по факту, приходя домой, я оставлял портфель и бежал гулять.

 

L.LENKOVA: Вы были хулиганом?

 

Д. Прокофьев: Не скажу, что прям уж хулиганом. Нет… Я был дворовым мальчишкой. Мы дружили дворами. Воевали районами. Лазили по всему городу. Тогда были уличные, районные драки. Знаете! Улица на улицу. Район на район. Я там был. Правда, стоял в сторонке. С драками я был не совместим. Застенчивый такой, стеснительный мальчик. Ребята меня очень уважали, любили и всё понимали. Дескать, ну зачем его брать на драку?! Бесполезно! И, наверное, это всё привело бы меня ни к очень хорошим последствиям, если бы в один прекрасный момент мои одноклассницы не предложили мне прийти к ним в драматический кружок. В сказке, которую они ставили, не хватало какого-то персонажа и позвали меня… Ну, как позвали?! Так сказать «поймали на слабо».

 

L.LENKOVA: И тут для Вас приоткрылась дверь в иную жизнь.

 

Д. Прокофьев: Да. Удивительное стечение обстоятельств. Аккурат, напротив моего дома располагался Дворец культуры «Корунд», принадлежал он заводу. В нём проводились всевозможные культурные мероприятия, размещалось множество детских кружков и в один из таких меня-то как раз и пригласили девчонки… Пришёл. Попробовал. Мне понравилось, и я стал единственным юношей, задействованным в самодеятельности. В общем, я доверился, а меня, образно говоря, скрутили со всех сторон, сделав мне эту «прививочку» театром. И я там завис, позже, подтянув туда всех своих «отъявленных дружков».

 

L.LENKOVA: В каком возрасте это было?

 

Д. Прокофьев: Это было где-то в классе 6-ом, 7-ом… Мне было 14-15 лет.

 

L.LENKOVA: Достаточно осознанный возраст... А до этого момента Вы к литературе тяготели?

 

Д. Прокофьев: К литературе именно?! Нет, не тяготел, но после сказки всё понеслось. Из драмкружка я перешёл в подростковый театр. С нами работали режиссёр Дзержинского драматического театра Валерий Петрович Медведев и его жена, актриса того же театра — Алла Шафирова. Всё своё свободное время они проводили с нами. А так как они были ребята профессиональные, у них имелись свои драматурги. Помню, как один свердловский драматург написал для нас пьесу «Тот самый Гусариков» и мы её поставили. Мне досталась роль Саввы Пряничикова. Потом был взрослый театр — Народный театр «Ровесник»… Естественно, всё это привело меня в Москву.

 

L.LENKOVA: Родители ходили на Ваши постановки?

 

Д. Прокофьев: Ходили.

 

L.LENKOVA: Им нравилось?

 

Д. Прокофьев: Нравилось, но они считали, что это не профессия. Родители были убеждены, что сначала надо получить образование, а потом уже участвовать в какой-то там самодеятельности. Все были недовольны тем, что я артист, поэтому я добросовестно закончил химико-механический техникум в Дзержинске. /Задумавшись, Дмитрий вспомнил те времена./ Была одна очень занятная история. Мне же нужно было отслужить в армии! Возраст подходил! А так как я учился, мне военкомат дал на год отсрочку, чтобы я смог окончить техникум, и получить диплом. Все уже тогда всё прекрасно понимали и видели, что нацелен я на Москву, поэтому во время практики забрали мой паспорт. На дворе месяц май. Вступительные экзамены не за горами… Я очень хотел попасть к Табакову. Узнал, что Олег Палыч набирает курс и решил съездить в столицу.

 

L.LENKOVA: Прозондировать почву, так сказать.

 

Д. Прокофьев: Да. Это был 90-й год. Приехал. Пришёл к Табакову, он посмотрел на меня и сказал: «Ну, что ж, давайте, приезжайте уже с документами! У Вас есть все шансы поступить». Тут мне стало совсем плохо — документов же на руках у меня нет! Нужно было срочно что-то предпринимать. Решалась моя дальнейшая судьба. Я возвращаюсь в Дзержинск, иду на завод к начальнику цеха и /Пауза./ выхожу с паспортом!

 

L.LENKOVA: Как Вам это удалось?

 

Д. Прокофьев: Честно, ума не приложу. Я не помню, что я ему там говорил. Единственное, речь моя была в запале. Я боялся что-то упустить. Боялся, что меня прервут на полуслове, и я не успею донести все мысли. В итоге начальник выслушал весь этот мой рассказ и, скорее всего, подумал — нужно отдать ему паспорт, без этого дела парень просто пропадёт. Так я получил заветный документ и в этот же самый день уехал в Москву.

 

L.LENKOVA: А родители?! Как родители восприняли Ваш отъезд?

 

Д. Прокофьев: Родители отпустили меня. Они же видели моё стремление... Понимаете, тогда меня было просто не остановить!

 

L.LENKOVA: Это действительно очень важно, когда мама и папа тебя благословляют…

 

Д. Прокофьев: Конечно.

L.LENKOVA: Вы отправились в путь. Но что-то пошло не так. В какой-то момент, судьба делает поворот, и Вы оказываетесь не во МХАТе, а в ГИТИСе у Андрея Александровича Гончарова. Расскажите, как так вышло?

 

Д. Прокофьев: Сейчас расскажу. В том 90-ом году набор был и у Олега Палыча и у Андрея Саныча. Поступать целенаправленно я, конечно же, ехал к Табакову. Поступил. Моими однокурсниками могли бы быть ныне известные актёры: Безруков, Угрюмов, Марианна Шульц, Виталий Егоров… Но, понимаете какая штука, к Гончарову-то я тоже поступил. Меня брали.

 

L.LENKOVA: Дмитрий, ощущения, наверное, были невероятные. Два мастодонта, две глыбы, к которым выстраивались очереди из соискателей, выделяют Вас.

 

Д. Прокофьев: /Скромно улыбнувшись, актёр продолжил./ Я мог остаться у Табакова, но от Андрея Александровича сразу поступило предложение. Мне сулили «золотые горы»… И потом, меня к себе брал сам Гончаров — главный режиссёр большущего театра имени Маяковского. В те годы там работали ну все! Если, может, помните, был такой актёрский журнал «Советский экран»?

 

L.LENKOVA: Помню. Больше Вам скажу, у меня имеется подборка номеров… Правда оцифрованных, но всё же.

 

Д. Прокофьев: Ну вот! На обложке этого журнала красовались портреты отечественных звёзд: Джигарханяна, Гундаревой, Лазарева, Немоляевой, Симоновой… Все они являлись актёрами театра Маяковского. Конечно, мне хотелось в этот театр! К этому режиссёру! Так и произошло. Сначала я попал на режиссёрский факультет в актёрскую группу и моими однокурсниками уже стали Саша Макогон, Аня Ардова, Даня Спиваковский, Никита Тюнин, Аня Воронова, Лариса Домаскина… А потом, выпустившись в 95-ом был автоматически приняли в труппу одного из ведущих театров страны.

 

L.LENKOVA: Таким образом, Вы прикоснулись к целой эпохе, став актёром театра имени Маяковского.

 

Д. Прокофьев: Да.

 

L.LENKOVA: Давайте ненадолго вернёмся назад! А именно в драмкружок, с которого-то всё завертелось, закрутилось и, в который Вам позвали одноклассницы… Ведь именно они заложили этот первый кирпичик. За что им, собственно говоря, спасибо!

 

Д. Прокофьев: Я, по сей день, им очень благодарен!

 

L.LENKOVA: Так вот, репетируя тогда на сцене, Вы кем себя представляли? Юным Табаковым, Куравлёвым, Невинным…

 

Д. Прокофьев: /Смеётся./ Мне очень нравился Виктор Павлов... Евгений Леонов, конечно... Вот они были моими любимыми актёрами и выходя на сцену, я представлял себя Леоновым, Павловым. /Задумался./ И да, Табаковым тоже.  Я мечтал учиться у Олега Палыча, но не получилось немножко, не задалось.

 

L.LENKOVA: Вы жалеете о сделанном выборе в пользу ГИТИСа?

 

Д. Прокофьев: Нет! Я не жалею! Абсолютно. Это был правильный выбор.

L.LENKOVA: Дмитрий, кино в Вашу жизнь пришло уже на втором курсе театрального института. Вы дебютируете в картине Валерия Приёмыхова «Мигранты», сыграв эпизодическую роль официанта.

 

Д. Прокофьев: Да, это было в 91-м году. Всё верно.

 

L.LENKOVA: Но не всем же понравится отпускать своих совсем ещё «зелёных» студентов на съёмки, тем более Гончарову с его-то нравами и непростым характером.

 

Д. Прокофьев: А никто и не отпускал! Вы, что?! Нет! Это же по ночам всё было. Мы ночью снимали.

 

L.LENKOVA: А как попали на проект?

 

Д. Прокофьев: Поступив в институт, мы, студенты первокурсники, сразу же побежали фотографироваться, чтобы отнести свои фотографии на «Мосфильм». Годы были голодные. Надо было как-то выживать и нам повезло. Сердобольная женщина, работающая в актёрском отделе… тогда ещё такой существовал… очень нам помогла, постоянно подкидывая какие-то съёмки. Так картина «Мигранты» для меня и моих однокурсников Ани Ардовой и Дани Спиваковского стала дебютной… /Задумавшись ненадолго, Дмитрий продолжил./ Когда в 87-ом году на экраны вышел фильм «Холодное лето пятьдесят третьего…» — Приёмыхов в одночасье стал звездой… Валерий Михайлович был замечательным, талантливым актёром, сценаристом, режиссёром. Дядька такой был, знаете, очень! Он с нами хорошо работал, понимал — кто мы такие, находил правильные доходчивые слова… Потом, в 98-ом году мне ещё раз довелось поработать у него в картине под названием «Кто, если не мы». Это была его последняя работа как режиссёра, где он сыграл главную роль. Спустя два года Приёмыхова не стало. /Пауза./ Царствие ему небесное.

 

L.LENKOVA: Светлая память и коли уж заговорили о нём, нельзя не отметить, что сценарий для некогда популярного «Крестоносца» написал именно Валерий Приёмыхов.

 

Д. Прокофьев: Да. Он же там и сыграл воровского авторитета.

 

L.LENKOVA: На сегодняшний день, Дмитрий, Вами сыграно более ста ролей. Вот уже двадцать семь лет Вы верой и правдой служите Театру Маяковского. Скажите, чем Вам интереснее заниматься: театром или кино?

 

Д. Прокофьев: Ой, это две разные вещи… Театром, конечно же, интереснее... Хотя, кино в принципе тоже такой занимательный процесс, но… Сейчас, понимаете, какая ситуация… Как же это сказать… /Актёр, пытался подобрать правильные слова./ Если по-честному... Я не такой уж востребованный актёр, чтобы сниматься в кассовом кино. По большей части я играю в сериалах и в таких проходных кинолентах… И пока что я не получал особо значимых ролей, знаете, чтобы можно было прям почувствовать: «Ух, как здорово!». Таких проектов, к сожалению, пока что у меня не было.

 

L.LENKOVA: Повторюсь, Ваша фильмография насчитывает порядка ста картин. Внушительная цифра! Неужто среди них нет ролей, которые можно было бы выделить?

 

Д. Прокофьев: /Думает./ Ну, возможно, «В лесах и на горах». Может быть сериал «Хозяйка тайги»... Да, «Хозяйка тайги» — там у меня была большая роль, я над ней работал… Что ещё…

 

L.LENKOVA: Лично мне, Дмитрий, запали в душу комедии Станислава Назирова с Вашим участием «Ночной гость» и «Школа для толстушек».

 

Д. Прокофьев: Да! Я забыл про «толстушек»! Спасибо. Эту картину тоже можно выделить, конечно! Там снялись потрясающие актрисы: Оболдина, Ардова, Ксения Громова, Аня Старшенбаум… Стас, бывший актёр театра Маяковского и выпускник режиссёрского курса Гончарова, снимает по-настоящему хорошие вещи. У него на это чутьё. И тому в подтверждение сериал «Не родись красивой», где он впервые попробовал себя режиссёром.

 

L.LENKOVA: Если мне не изменяет память, это было коллективное творчество группы режиссёров.

 

Д. Прокофьев: Верно, в самостоятельное же плаванье, Стас отправился чуть позже с историей о Котовском.

 

L.LENKOVA: Где Вам выпало сыграть надзирателя.

 

Д. Прокофьев: Да. Надзирателя. Я снялся во многих его картинах. Сейчас два проекта находятся в производстве. Назиров — это тот режиссёр, с которым легко и комфортно. Режиссёр, который знает тебя «с ног до головы», и ты его знаешь, и юмор ваш совмещён. Понимаете?! Когда на площадке есть доверие, когда всё складывается и срастается, когда вы совместно приходите к общему результату, только тогда создаётся качественное кино.

 

L.LENKOVA: Что ж, настало время поговорить о скетчах. «Одна за всех». «МосГорсСмех». Каким для Вас был этот опыт?

 

Д. Прокофьев: Скетчи – это такая коротенькая история, где надо точно попасть. Это такой тренинг! Тренинг на характерность, на твои актёрские данные. И тут либо ты попал, либо ты не попал. Другого не дано. Ведь только тогда будет смешно, когда ты попадёшь. Вспомните эти все скетчи, в них были задействованы только очень хорошие актёры. «Шесть кадров» например: Фёдор Добронравов, Эдуард Радзюкевич. У нас в «Одной за всех» Аня Ардова, Татьяна Орлова, Владимир Фоков. «МосГорСмех» это Ольга Тумайкина, ставшая сейчас народной артисткой. Потом «Женская лига». Это Анна Антонова, которая стала заслуженной артисткой театра Вахтангова. Это Ольга Медынич, она сейчас просто звезда… Какой масштаб! Какая величина! Нужно быть мгновенно готовым, мгновенно смешным, мгновенно понимать юмор материала, лежащего перед тобой.

 

L.LENKOVA: То есть, скетч это своего рода трамплин к успеху в профессии и востребованности.

 

Д. Прокофьев: Конечно. Это замечательный тренинг на профпригодность. Ведь юмор это очень тонкая штучка. Это как рассказать анекдот. Есть люди, которые умеют это делать, а есть те, которым не дано. Со скетчами та же самая ситуация.

L.LENKOVA: А театр?

 

Д. Прокофьев: Театр — это серьёзное дело. Это всегда школа, всегда работа над собой и над ролью. Работа здесь, сейчас и сегодня… Лен, мы с Вами говорили о кино. Так вот, кино это хорошее зарабатывание денег и соответственно благодаря ему я, на сегодняшний день, могу себе позволить больше времени посвятить театру.

 

L.LENKOVA: Евгений Павлович Леонов в своё время говорил: «Театр – это не кино, не эстрада, не телевидение. Театр – это не рассказ о любви, это она сама – любовь. И значит, вас двое: ты и зритель».

 

Д. Прокофьев: Да! Если ничего между вами не произошло — плохо, а если произошл-о-о, то это ни с чем несравнимое чувство. Коктейль из любви, волнения и трепета... Я пару раз испытывал такое. Невероятное ощущение.

L.LENKOVA: Тогда скажите мне, чувства до, во время и после спектакля они схожи или полярны?

 

Д. Прокофьев: Абсолютно разные чувства! Выход на сцену это всегда волнение, это всегда предвкушение. Ты не знаешь, какой зритель сегодня собрался в зале. Ты не знаешь, возникнет ли между вами диалог; произойдёт ли между вами связь. Ты можешь только догадываться, но наверняка поймёшь это уже на сцене, когда услышишь дыхание зала, увидишь реакцию зрителя… И когда уходишь со сцены… /Думает./ Смоктуновский очень хорошо все эти чувства показал в фильме «Берегись автомобиля». Тот момент, когда Юрий Деточкин едет в милицейской машине после своего спектакля, когда он улыбается такой блаженной улыбкой. Вот оно! Вот оно это ощущение после.

 

L.LENKOVA: А бывало так, что играешь и тишина, и ты не чувствуешь этой обратной реакции зала?

 

Д. Прокофьев: Конечно, но ты всё равно продолжаешь играть, несмотря ни на что. Пытаешь выйти на контакт со зрителем. И опять же, это тоже очень хорошо. Это как раз школа, о которой я говорил. Здесь и сейчас ты властен что-то изменить. Ты прислушиваешься, сразу начинаешь искать в себе какие-то нюансы. Находишь, и всё происходит. Но бывает, что связи нет и всё тут… Сегодня в зале не твой зритель и это не его спектакль. Такое случается. И это все чувствуют и потом актёры говорят: «Слушай, что-то сегодня как-то не очень. Какой-то сегодня зритель не тот»…

 

L.LENKOVA: Это ошибка зрителей, актёров или режиссёра, который выбрал ту или иную пьесу для постановки?

 

Д. Прокофьев: Нет, нет. Я думаю, что это что-то обоюдное.  Так случается. Мы не совпали. Зрители приходят в театр, не просто же так. Это целое дело! Купить билет, выкроить вечер, собраться, одеться. Они осознанно идут в этот храм Мельпомены. Идут за какой-то эмоцией, за каким-то допингом для себя, но в ходе спектакля вдруг выясняется, что эти самые люди не должны были быть тут, это не их спектакль. Такое случается и это нормально. Это жизнь… А, что касается актёров… Бывает, что не случается. Искра не пробегает. Я не знаю почему… Может актёры виноваты… Но, честно Вам скажу, я не видел, ни одного актёра, который бы, выходя на сцену, ставил перед собой задачу: «Ай, не буду я сегодня играть!». Мы всё время выкладываемся. Пытаемся выложиться.

 

L.LENKOVA: Пределом актёрской мечты считается роль Гамлета. Дмитрий, Ваш предел мечтаний, с какой ролью связан?

 

Д. Прокофьев: Гамлет, это же не мой персонаж! Я – Полоний. Я его играл уже. /Думает./ Честно, ничего я не хочу уж такого сыграть. Я просто… как сказать… Я хочу, чтобы без меня режиссёр не мог! Вот, роль, да?! Её предлагают одному актёру. Он не смог, не захотел. Неважно. Он отказался. Эту же роль предлагают следующему. Тебя заменяют. Вот я этой замены не хочу. Я хочу сыграть такую роль, когда режиссёр видит меня и говорит: «Если не сможешь ты, то тогда не будет спектакля! Я без тебя не буду его ставить!». Вот такую роль я хочу! Понимаете?! Любую! Даже эпизод, но чтобы режиссёр во мне нуждался. Чтобы я это видел, знал. Чтобы я понимал, что без меня этого делать никто не будет… Неважно театр это или кино.

 

L.LENKOVA: А какой жанр Вам ближе всего?

 

Д. Прокофьев: Комедия. Зритель, он настроен на комедию, на отдых… Знаете, я обожаю трагифарс. Когда и трагедия, и комедия переплетаются и когда градус чуть повыше поднимается. Гончаров частенько говорил: «Зачем нам эта серая, никому не интересная жизнь?! Мы же живём где? На полтора метра выше зрительного зала. На полтора метра! Вот и старайтесь на эти полтора, два метра выше!».

L.LENKOVA: Дмитрий, а Вы, какой человек? Назовите, скажем,  три прилагательных, которые Вас характеризуют.

 

Д. Прокофьев: Добрый. Весёлый. Жизнерадостный.

 

L.LENKOVA: В начале ХХ века был такой французский философ, писатель, драматург Альберт Камю. Он говорил: «Пусть маленькие радости делают приятным каждый день, а приятные дни складываются в счастливую жизнь». Какие маленькие радости делают приятным Ваш каждый день?

 

Д. Прокофьев: Я люблю завтракать. Я люблю его обставить очень красиво и вкусно. Мне нравится пить кофе и очень нравятся моменты, когда я вспоминаю про него. То есть я что-то делаю или куда-то бегу и вдруг ловлю себя на мысли: «Дайка я выпью кофе!» и вот тут у меня случается радость. Радость — в приготовлении или радость — в покупки этого замечательного напитка. Я выделяю на это время. Замедляю, растягиваю сей прекрасный момент. Наслаждаюсь им.

 

L.LENKOVA: Вы словно ставите жизнь на паузу, а после вновь нажимаете на плей.

 

Д. Прокофьев: Да! Понимаете?! Вот такие радости делают приятным мой день!

 

L.LENKOVA: Радость в мелочах.

 

Д. Прокофьев: Абсолютно.

Фотографии:  Владимира КРИВЕНКО

ФИЛЬМОГРАФИЯ ДМИТРИЯ ПРОКОФЬЕВА